Менялы - Страница 62

Остальные засмеялись.

Майлз посмотрел на платформу на возвышении. Пытаясь привлечь внимание охранника, он крикнул:

– Сэр! Сэр!

Охранник, ковырявший в носу и смотревший куда-то в сторону, казалось, не слышал.

Чей-то кулак с силой ударил Майлза по ребрам. Голос сзади прохрипел:

– Заткнись!

Он снова вскрикнул от боли и страха, и тут же кулак ударил его в то же место. У Майлза перехватило дыхание от боли. Руки его были заломлены. Всхлипывающего, его приподняли и поволокли куда-то.

Охранник по-прежнему не обращал внимания на происходящее. Потом Майлз понял, что он был заранее подкуплен. Охранникам чудовищно мало платили, и подкуп в тюрьме был нормальным явлением.

Рядом с выходом из душевых, где остальные начинали одеваться, была маленькая открытая дверь. Майлза пропихнули туда. Он видел черные и белые тела. Дверь за ними захлопнулась.

Комната была крошечная и служила складом. Метлы, швабры, чистящие средства стояли в запертых застекленных шкафах. Посередине комнаты стоял на козлах стол. Майлза грохнули на него лицом вниз – он сильно ушиб рот и нос о деревянную поверхность. Почувствовал, что зашатались зубы. Глаза наполнились слезами. Из носа пошла кровь.

Когда он с трудом встал, резким движением ему раздвинули ноги. Он безнадежно, отчаянно отбивался. Не одна пара рук сковала его.

– Не двигайся, красавчик.

Майлз услышал хриплый вздох и почувствовал, как в него вошли. А через секунду закричал от боли, отвращения и ужаса. Тот, что держал его голову, схватил его за волосы, ударил о стол.

– Заткнись!

Теперь боль волнами расходилась по всему телу.

– Ну не милашка? – Голос звучал где-то вдалеке, раскатываясь эхом, словно во сне…

Сознание, должно быть, покинуло его, потом вернулось. Он услышал, как снаружи просвистел свисток охранника. Это был сигнал одеваться и собраться во дворе. Он почувствовал, что его отпустили. Где-то позади открылась дверь. Остальные выбегали из комнаты. Весь в крови и в синяках, слабо соображая, Майлз выбрался наружу. Малейшее движение причиняло боль.

– Эй, ты! – окликнул охранник с возвышения. – Двигайся, чертов педрила!

На ощупь, плохо понимая, что делает, Майлз взял корзинку со своими вещами и начал натягивать одежду. Большинство из его группы были уже во дворе. Следующие пятьдесят человек, приняв душ, ждали, когда можно будет перейти в раздевалку.

Охранник в ярости закричал вторично:

– Эй, дерьмо! Я сказал: двигайся!

Надевая грубые арестантские штаны, Майлз запутался и чуть не упал, но чья-то рука протянулась и удержала его.

– Успокойся, малыш, – произнес низкий голос. – Давай помогу.

Одна рука помогла ему сохранить равновесие, другая натянула штаны.

Пронзительно просвистел свисток охранника.

– Эй, черномазый, слышишь? Убирайтесь оба отсюда, не то я рапорт на вас напишу.

– Да, сэр, да, сэр-босс. Уже уходим. Пойдем, малыш.

Майлз точно в тумане видел, что человек рядом с ним – черный и огромный. Позже он выяснит, что зовут черного Карл и у него пожизненный срок за убийство. Майлза заинтересует также, был ли Карл среди насиловавших его. Он подозревал, что был, но никогда об этом не спрашивал и наверняка так и не узнал.

Зато Майлз обнаружил, что черный гигант, несмотря на свои размеры и неуклюжесть, был обходителен и по-женски чувствителен.

Из душевой при помощи Карла Майлз, пошатываясь, вышел на улицу.

Некоторые заключенные ухмылялись, но на лицах большинства Майлз прочел презрение. Сморщенный старик с отвращением сплюнул и отвернулся.

Майлз с трудом протянул остаток дня – вернулся в камеру, затем пошел в столовую, где не смог заставить себя съесть похлебку, хотя от голода обычно её ел, затем снова вернулся в камеру – и все при помощи Карла. Трое заключенных, сидевших с ним в камере, избегали его как прокаженного. Измученный болью и унижением, он засыпал, ворочался, просыпался, часами просто лежал без сна, задыхаясь в спертом воздухе, снова ненадолго засыпал и вновь просыпался.

С рассветом, когда застучали отпираемые двери камер, его снова охватил страх: когда это случится снова? Он подозревал, что скоро.

Во дворе, во время прогулки – в течение двух часов, которые население тюрьмы проводило в праздном шатании, – его разыскал Карл.

– Как чувствуем себя, малыш?

Майлз уныло покачал головой:

– Ужасно, – и добавил: – Спасибо за все.

Он понимал, что черный здоровяк спас его от рапорта, как пугал охранник в душевой. Это означало наказание – возможно, карцер – и неблагоприятный отзыв в его деле, что может повлиять на досрочное освобождение.

– Все в порядке, малыш. Только ты должен вот что помнить. Одного раза, как вчера, этим ребятам недостаточно. Они сейчас как кобели, а ты сука с течкой. Они тебя снова поймают.

– Что же мне делать?

Услышав подтверждение своим страхам, Майлз затрясся всем телом, и голос его задрожал. Черный пристально посмотрел на него:

– Тебе нужен защитник, малыш. Чтобы какой-нибудь жеребец за тобой присматривал. Как, думаешь, подхожу на эту роль?

– А с какой стати ты этим займешься?

– Станешь моим постоянным приятелем, и я о тебе позабочусь. Остальные будут знать, что ты теперь мой, и пальцем к тебе не притронутся. Они знают: если только посмеют, будут иметь дело со мной. – Карл собрал руку в кулак; он был размером с небольшой окорок.

И хотя Майлз знал ответ заранее, он все же спросил:

– А тебе что за это нужно?

– Твоя сладкая белая задница, крошка. – Великан закрыл глаза и проговорил мечтательно:

– Чтоб тело твое принадлежало только мне. Когда я захочу. А где это будет, я сам позабочусь.