Менялы - Страница 94

– Никто ничего не решал. Вопрос в том, готовы ли вы на это. Если готовы, это поможет Истину выкарабкаться.

– А это поможет только Майлзу?

– Нет, – признался Уэйнрайт. – Это поможет мне, а также банку.

– Я почему-то так и думала.

Они выехали из района ярких огней и поехали по мосту через реку, в обступившей их темноте далеко внизу мрачно поблескивала вода. В конце моста был выезд на связывавшее штаты шоссе. Уэйнрайт свернул на него.

– Вы говорили о расследовании, – напомнила ему Хуанита. – Расскажите мне о нем поподробнее. – Голос у неё был тихий, невыразительный.

– Хорошо. – Он описал, как Майлз Истин будет работать тайком, используя свои тюремные связи, и за какими доказательствами будет охотиться. Не было смысла, решил Уэйнрайт, скрывать что-либо, поскольку то, чего он не расскажет Хуаните сейчас, она узнает позже. Поэтому он добавил информацию об убийстве Вика, хотя и умолчал о наиболее неприятных подробностях. – Я не хочу сказать, что такое же может случиться и с Истином, – заключил он. – Я сделаю все возможное, чтобы этого не произошло. Но я рассказал, чтобы вы знали, как он рискует, кстати, и он это понимает. Если вы согласитесь ему помочь, как я сказал, это обезопасит его.

– А кто обезопасит меня?

– Для вас, по сути дела, никакого риска нет. Единственно, с кем вы будете общаться, это с Истином и со мной. Никто не будет в это посвящен, и на вас не падет никаких подозрений. Мы об этом позаботимся.

– Если вы так уверены, почему мы теперь встречаемся таким образом?

– Просто из предосторожности. Чтобы нас не видели вместе и не могли подслушать.

Хуанита помедлила, затем спросила:

– Это все? Больше вам нечего мне сказать?

– Мне кажется, все, – сказал Уэйнрайт.

Они теперь ехали по связывавшему штаты шоссе, и он вел машину с постоянной скоростью в 45 миль, держась в крайнем правом ряду, в то время как другие машины проносились мимо них. По другой стороне шоссе им навстречу мчались в три ряда расплывавшиеся огни фар. Вскоре он развернется на съезде с шоссе, и они проделают тот же путь обратно.

Все это время Хуанита молча сидела рядом с ним, глядя прямо перед собой.

Уэйнрайт думал, каков будет её ответ и над чем она размышляет. Он надеялся, что она согласится. Как и раньше, эта маленькая, миниатюрная взрослая девочка манила его и была желанной. Объяснялось это отчасти упорством, а также запахом её тела – тела женщины в замкнутом пространстве машины. С тех пор как Нолан Уэйнрайт развелся, в его жизни были лишь две-три женщины, и при других обстоятельствах он бы рискнул. Но то, что ему было нужно от Хуаниты, значило куда больше собственного удовольствия, а потому не стоило рисковать.

Он как раз собирался нарушить молчание, когда Хуанита повернулась к нему. Даже в полутьме он увидел, как сверкают её глаза.

– Вы сошли с ума, сошли с ума, сошли с ума! – Она расплакалась, и голос её звучал все громче. – Вы что, думаете, я маленькая дурочка? Говорите – я ничем не рискую? Конечно, рискую, притом всем. А ради чего? Ради славы мистера Уэйнрайта и его банка.

– Подождите…

Не обратив внимания на его попытку остановить её, она продолжала изливать свой гнев.

– Я что – такая легкая мишень? Или то, что я женщина одинокая или пуэрториканка, позволяет обкручивать меня как угодно? Вам что же, безразлично, кого использовать и как? Отвезите меня домой! Ну и pendejada же все это!

– Постойте! – сказал Уэйнрайт: её реакция поразила его. – Что значит pendejada?

– Идиотизм! Pendejada, что вы готовы пожертвовать человеческой жизнью ради ваших кредитных карточек. Pendejada, что Майлз согласился этим заниматься.

– Он пришел ко мне просить о помощи. Я к нему не ходил.

– И вы это называете помощью?

– Ему заплатят за то, что он будет делать. Он же этого хотел. И это он предложил вас в качестве связной.

– Тогда почему он не мог меня сам попросить? Майлз что, язык проглотил? Или ему стыдно и он прячется за вашу юбку?

– Ладно, ладно, – запротестовал Уэйнрайт. – Я все понял. Я отвезу вас домой.

Вблизи был съезд с шоссе; он свернул на него, пересек шоссе по эстакаде и направился обратно в город.

Хуанита сидела, кипя от злости. Сначала она попыталась спокойно разобраться в том, что ей предлагает Уэйнрайт. Но пока он говорил, а она слушала, её охватили сомнения и возникли вопросы, затем, по мере того как она обдумывала каждый из них, в ней начали расти гнев и волнение, в конце концов вырвавшиеся наружу. К этому примешивались ненависть и отвращение к сидевшему подле неё человеку. Боль, которую он причинил ей, сейчас вернулась и стала ещё сильнее. И она разозлилась не только из-за себя, но и из-за того, как Уэйнрайт и банк собирались использовать Майлза.

В то же время Хуанита не переставала злиться на Майлза. Почему он сам не обратился к ней? Неужели у него совсем нет мужества? Она вспомнила, как меньше трех недель назад восхищалась его смелостью, когда он пришел к ней с повинной, прося о прощении. Но то, как он действовал теперь, оказывая давление на неё через другого человека, больше походило на его прежнее поведение, когда он свалил на неё вину за свое преступление. Внезапно в мыслях её произошел переворот. Не собирается ли она поступить слишком черство, несправедливо? Всматриваясь в себя, Хуанита задалась вопросом, а не объясняется ли её замешательство в какой-то мере разочарованием, ведь Майлз ни разу к ней больше не приходил? И не было ли тут обиды, усугублявшей сейчас разочарование, оттого, что за Майлза, которого она любила, несмотря ни на что, говорил Нолан Уэйнрайт, которого она вовсе не любила?